Небо заполонили серые, неподвижные облака, а на землю уже обрушились первые морозы. У подножий почти голых деревьев, увядали золотые листья, осыпанные первым октябрьским снегом.
«Прямо как перловка», — отметила Лидия Петровна и у нее в памяти вспыли воспоминания, как ее Андрюша уплетал за обе щеки эту самую кашу. Кушал он очень быстро, будто боялся, что кто-нибудь отберет тарелку с едой. Казалось, что даже чубчик на его голове колышется от наслаждения.
Ах, если бы только могла она знать тогда, что это время, когда они дружно, всей семьей, собирались за столом и трапезничали, будет в ее памяти самым, самым счастливым, светлым…Думалось, что вот-вот исчезнет извечная нужда во всем. Будто перелистается страница жизни и все изменится, все будет по-другому. Но сын повзрослел, муж умер, и надежда так и осталась мечтой, теперь уже несбыточной, далекой.
Лидия Петровна притормозила возле ларька, в котором продавали фрукты и овощи на любой цвет и вкус. Женщина обвела взглядом краснеющие помидоры, золотые перцы, зеленые, словно весенняя трава яблоки, желтые бананы…и тут взор ее упал на ярко-рыжий апельсин. В памяти возрождались воспоминания, как когда-то, уже совсем давно, она втайне от мужа купила Андрюше такой же апельсин. Его аромат наполнил дом, и Лидия Петровна все переживала, что муж догадается о ее секретном подарке.
И женщине вдруг так захотелось купить этот фрукт, съесть его, вспоминая о том, о счастливом времени, но она опомнилась: денег на этакое угощение у нее нет.
— Чего стала? Не смотри умоляющими глазами, ничего не дам. Шла бы ты лучше отсюда, — грозно заорала торговка.
А Лидии Петровне стало не по себе, она хотела улыбнуться, но губы из-за синяка не слушались, скорчили какую-то неопределенную гримасу. Прежде ей думалось, что когда человека бьют по лицу ему непреодолимо больно и стыдно, а на деле вышло, что с этим можно жить. Видеть это намного страшнее. Ничего не проси у нее. Бесполезно, — сказал кто-то за спиной. – Она скупая зараза. Пойдем лучше выпьем.
Лидия Петровна оглянулась и увидела небритого, потрепанного человека, который стоял прямо за ее спиной, держа руки в карманах дырявых брюк.
— Спасибо, но я не пью. Апельсин вот купить думала, но…
— Раздумала? – усмехнулся незнакомец, — Это ты зря. А синяк такой где поставили?
— Ударилась, — растерянно ответила женщина.
— Ха, интересно обо что? Думаешь не видно, что это работа человеческого кулака? Да так от души вмазали. Муж? Пьет наверное…
Тут Лидии Петровне помешал ответить ком, парализовавший горло. Слезы навернулись на глаза, ей ничего не оставалось сделать, кроме того, как просто кивнуть.
— Леенкааа, — вдруг на весь двор завопил мужик, — мне килограмм апельсинов взвесь, а…
— Ты с прошлого года в должниках, где 295 рублей? – кричал в ответ голос из ларька с фруктами.
Через некоторое время женщина держала в руках три огромных апельсина.
Лидия Петровна хотела сердечно поблагодарить незнакомого мужчину, но смогла только промолвить: « Это не муж, а сын. Муж уже умер. Простите мне».
— Абсурд, — рыкнул мужик, — ежели ли негодяй на мать руку посмел поднять, то руку эту непременно отрубить надо.
Да нет….Зачем же стразу отрубить, — принялась заступаться за сына Лидия Петровна. – Он, не хотел, не подумал, в общем, не специально. Как после армии пришел – сам не свой. Пить по-черному начал. Потом еще и муж погиб. Казалось, что на пенсию мою сможем протянуть, да нет…Сын забирал все деньги, спускал, потом, и вовсе избивать начал…
А сейчас за порог выставил, уже вторые сутки на вокзале ночую. Ему хоть бы что, все нипочем.
Женщина не могла понять, почему незнакомцу за какие-то три апельсина рассказала больше, чем самым родным людям, но слова все лились и лились из нее неугомонным потоком, вслед за словами начали капать слезы, которые Лидия Петровна усердно старалась сдержать. Но сложно пытаться удержать сразу несколько вещей: свое тело, слезы и апельсины…
— Зря это вы так, — пробубнил мужик. – Он человек пустой, потерянный. Бремя и обуза, которая, сами не заметите как, на дно утянет. Вы подите в храм, да свечку поставьте за упокоение. Все знахарки говорят, что хорошо помогает. Лидия Петровна мало того, что ни разу в церкви не была, она даже и креститься-то правильно не умела. Но идти обратно на вокзал так не хотелось, а ее, несчастную, больше никто и нигде не ждал.
Свечи в храме стоили очень дешево. Женщина решила взять сразу две. Под иконой Иисуса Христа блестела табличка: «За упокой». Тоненькие свечи никак не хотели гореть, только потрескивали. И только когда пальцы начал жечь раскаленный воск, ей удалось поставить свечи. И что делать теперь? Кругом стояли женщины, склонив головы, обмотанные в шелковые платки. Они наверняка знают, что им делать, знают куда идти и зачем.
Они знают какой-то секрет, который способен облегчить душу…Женщины вставали перед иконами на колени, нагибали свои тела к самому полу, и что-то тихонько шептали. Лидия Петровна подумала, что, наверное, никогда не смогла бы опуститься на колени. Пол очень холодный. Неужто ли чтобы помолиться обязательно, жертвовать своим здоровьем?
«Нет, все же на вокзале куда уютнее», — подумала женщина. И потом побрела прочь.
На улице все то же угрюмое небо, осенняя сырость пробирает насквозь все тело, а дорогу заполонила груда опавших листьев.
Самое страшное – ощущение полного одиночества. Нужно идти, но куда? Идти некуда. Никто, как раньше, не ждет…
Вдруг, около небольшого кустика она увидела знакомый силуэт.
— Андрюша! — еле слышно всхлипнула женщина.
Она подбежала к сыну, подняла его мокрую голову с грязной октябрьской земли, положила ее на колени…
Вдруг кто-то, будто не Андрей, будто кто-то, кого она раньше никогда не знала, произнес: «Не трогайте меня, оставьте…»
Она долго сидела рядом, прижав его голову к своему телу…Лидия Петровна вдруг вскочила и побежала в церковь, она купила десять свечей и все поставила за здравие. А потом, опустившись на колени, на тот самый холодный и скользкий пол, начала читать свою молитву. Молитву несуществующую, но такую искреннюю, такую ценную для нее:
«Господи, прости меня, прости, пожалуйста, его. Помоги…Пускай он одумается. Нельзя, чтобы мы все так страдали. Выбери одного из нас. Я готова, готова на самые страшные муки, только взамен обещай не бросить его. Можешь все забрать у меня…Жизнь забери, эти вот три апельсина…кроме них у меня нет ничего…Только не бросай его».
